COLTA.RU: К ВОПРОСУ О КУЛЬТЕ ДИРИЖЕРСКОЙ ЛИЧНОСТИ

К ВОПРОСУ О КУЛЬТЕ ДИРИЖЕРСКОЙ ЛИЧНОСТИ

ЧЕМ ОТЛИЧАЮТСЯ «СИМФОНИЧЕСКИЕ ТАНЦЫ» У МИХАИЛА ПЛЕТНЕВА И У «ПЕРСИМФАНСА»

В этом году Михаил Плетнев закрывал Большой фестиваль Российского национального оркестра «Симфоническими танцами» — последним сочинением Рахманинова, написанным в Америке в начале Второй мировой войны, в финале которого слышится грозная средневековая секвенция Dies irae. Их же выбрал для своей осенней сессии «Персимфанс» — оркестр без дирижера, утверждающий, что даже с такой непростой партитурой можно справиться самостоятельно. Два этих московских события, произошедших одно за другим, могли бы стать неплохим пособием по обществоведению, показывающим разницу между авторитаризмом и демократией. Но, судя по тому, что во время выступления «Персимфанса» в «Зарядье» восторженно хлопали между частями, а у Плетнева в зале Чайковского стояла благоговейная тишина, публика у каждого коллектива своя, и ей не до сравнений.

У Плетнева-дирижера и Плетнева-пианиста Рахманинов — один из любимых композиторов, фирменным образом «охлажденный», с четко контролируемыми эмоциями, которые от этого только возрастают в цене. Оркестр, повинуясь авторскому замыслу одного человека, играет остро, прозрачно, дозируя все оттенки тревоги. Даже мажорное трезвучие звучит по-шостаковичевски тревожно — такого демократическим путем не добьешься!

У «Персимфанса» главная эмоция — «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались». И правда — здорово! Ребята в принципиально нефрачной одежде сидят на сцене по кругу, отвернувшись от публики, смотрят друг на друга, улыбаются друг другу, выстраивают горизонтальные связи, сообща справляются с поставленными Рахманиновым задачами и получают огромное удовольствие. Музыка шумновато излучает открытые эмоции, которых на сей раз никто не стесняется. Когда все вместе — то можно! Молодым консерваторцам участие в «Персимфансе» повышает адреналин — все равно как несанкционированная прогулка по бульварам.

Справедливости ради стоит добавить, что «Симфоническими танцами» обе программы не исчерпывались. Важным героем на закрытии фестиваля РНО был самый любимый в России французский пианист Люка Дебарг, с широко раскрытыми глазами, ушами и чувствами солировавший в Первом концерте Шостаковича. Необходимые для этой партитуры блеск и томность солирующей трубы с гарантией обеспечивал супергерой оркестра Владислав Лаврик.

В свою очередь, выступление «Персимфанса», в силу некоей продюсерской эквилибристики проходившее в рамках Дней Дюссельдорфа в Москве, указывало на продолжительные партнерские отношения московских самоуправленцев с Дюссельдорфским симфоническим оркестром. Во время «Симфонических танцев» наблюдалось вкрапление некоторых его участников солидного вида в общую пеструю мешанину. А перед этим в первом отделении дюссельдорфцы аккуратно сыграли страстного баховского пропагандиста Мендельсона и Карла Филиппа Эммануила Баха, который, наоборот, был антиподом своего отца. Дирижера при них тоже не было, но для музыки той поры он и не особо нужен. Так что в очередной раз можно было осознать, насколько кратка история дирижерской профессии. А также — насколько она прекрасна.

Екатерина Бирюкова
ИСТОЧНИК