CLASSICALMUSICNEWS О ПЕРСИМФАНСЕ

Всечеловеческая музыка Персимфанса как зеркало революции 1917

Персимфанс – или Первый симфонический ансамбль, оркестр без дирижёра, был создан в 1922-м году. 

Принявшие революционные идеи музыканты молодой свободной, как тогда казалось, Страны Советов, объединились в коллектив где «каждый оркестрант слушает другого и всех в целом».

За десять лет своего существования, вплоть до 1932 года, оркестр успел стать Заслуженным коллективом Республики в 1927-м.

Музыканты давали более 70 концертов за сезон, с ним выступали в качестве солистов звёзды тех лет: Ж. Сигети, К. Цекки, В. С. Горовиц, С. С. Прокофьев, А. Б. Гольденвейзер, К. Н. Игумнов, Г. Г. Нейгауз, М. В. Юдина, В. В. Софроницкий, М. Б. Полякин, А. В. Нежданова, Н. А. Обухова, В. В. Барсова и др.

В середине 1930-х, на фоне крепнущего «культа личности», оркестр без дирижёра показался подозрительно вольным, и был распущен.

Возрождение Персимфанса состоялось в 2008-м благодаря деловым стараниям и личному обаянию, привлекающему соратников, Петра Айду и Григория Кротенко.

Персимфанс 21 века – сборная команда лучших музыкантов из симфонических и оперных оркестров Москвы, Санкт-Петербурга, Перми и других городов России. «Последние из могикан» энтузиасты, готовые в свободное время, часто отпрашиваясь на основной работе, репетировать ради интереса, ради новой Музыки и радости сотворчества на равных.

Состав исполнителей обновляется каждый раз примерно на треть, и каждый предстоящий концерт таит вопрос –получится ли на этот раз?

Но не только получается, становится Событием в столичной культурной жизни.

Вечер Персимфанса, состоявшийся в Концертном зале им. П. И. Чайковского 14 декабря 2017, был особым. Впервые наши музыканты объединились с артистами Düsseldorfer Symphoniker 7 и 8 октября в концертном зале Дюссельдорфа Тонхалле.

Теперь 18 немецких коллег, в основном духовиков знаменитой германской школы, меньше струнников, заняли места за пультами в Персимфансе.

Организатор концерта в Москве – агентство Apriori Arts в лице независимого продюсера Елены Харакидзян в партнёрстве с немецким агентством Helikon Artists и дирекцией Tonhalle Düsseldorf при при поддержке Гёте-Института в Москве, МИДа Германии и Федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия. Ну, как тут не вспомнить про «немецкий след» в событиях Октября 1917 года!

Кстати, как стало известно на брифинге перед началом, ни Министерство культуры РФ, ни комитет по культуре города Москвы, выражая заинтересованность российско-германским мероприятием на словах, реальной поддержки не оказали.

Фото - Ира Полярная

Программа концерта – по сути перформанс, объединивший музыку, кино, элементы пародии на революционный агит-театр. Здесь всё, вплоть до «каждый в своём» костюмов оркестрантов, с преобладанием белого, алого и оранжевого, имело смысл.

Вроде как академичное начало. Моцарт. Увертюра к «Волшебной флейте». И тут же мелким шрифтом: «в обработке 1930 года для кино, клубов и школ». Вышел ансамбль примерно из 10 человек, во главе с Петром Айду за роялем и по инструменту-двум от группы, стройно-весело начал давно знакомые пассажи. Но видеоряд!

Талантливая работа мультимедиа художника Платона Инфанте, сделавшего нарезку хроники начала 20 века и кинокадров Дзиги Вертова. Попадание марширующих, смеющихся, строящих новую жизнь чёрно-белых давно умерших человечков в темпо ритм Моцарта, в его диалектическую суть просто поразительно. Как сказал первый нарком иностранных дел Советской республики Георгий Чичерин: «У меня были революция и Моцарт»

Это как бы «присказка». Далее сцена заполнилась ярко одетыми оркестрантами без инструментов. Сели «в кружок» по традиции Персимфанса и пошла “Uhrsonate’’ Курта Швиттерса, соч.1922-32 гг.

«Образец заумной звуковой поэзии представителя дадаизма, конструктивизма, сюрреализма, экспрессионизма»

– если верить Википедии. Похоже, ритмичная перекличка разных как бы немецких слов, фраз, звуков, замедление и ускорение их, нравились музыкантам, как групповой тренинг, эдакая дурашливая разминка перед главным. Фальцетные соло Григория Кротенко вызывали неизменную улыбку.

«Продукт эпохи» любопытно один раз послушать. Укоротить бы в два раза.

И каким отдохновением для слуха стал следующий Квартет №1, соч.24 Александра Мосолова. Прекрасная и чистая, не похожая ни на кого музыка композитора, в двадцатые годы стоявшего вровень с Шостаковичем.

Впоследствии его уникальный дар сломали восемь лет в лагерях по статье «враг народа». Скрипачи Евгений Субботин, Ася Соршнева, Сергей Полтавский на альте и виолончелистка Ольга Дёмина проникновенно исполнили этот своеобразный Requiem загубленному поколению.

После камерно-интимного в полутьме Квартета – опять контраст. Вышел полный состав оркестра уже с инструментами, все ждут. Через проход в партере под аплодисменты поднялся Он – В. И. Ленин собственной персоной!

Картинным жестом пожал руку первой скрипке, такой же вертикальной ладошкой дал знак гобою –«ля» для настройки.

Ильич под одобрительный смех в зале и на сцене прошёл на своё место, оказавшись контрабасистом Алексеем Воробьёвым. Усы и бородка клинышком свои, костюм-тройка, галстук в крапинку и правильная кепка – сценический имидж.

Иосиф Шиллингер, автор симфонической рапсодии «Октябрь» (Соч.19) – итереснейшая историческая фигура.  Цитирую:

«советский и американский композитор, музыкальный педагог и музыковед, прежде всего известный своей системой музыкальной композиции Шиллингера».

Родился в Харькове, учился в Санкт-Петербурге, после 1929 жил в США, похоронен в Нью-Йорке в 1943-м.

Искренне и всерьёз писалась Шиллингером рапсодия «Октябрь» в 1927-м, почти накануне эмиграции, или момент издёвки над советским фольклором присутствовал в замысле, но переплетение «Вы жертвою пали», «Интернационала», «Смело, товарищи, в ногу» и особенно терпкое «Веди, Будённый, нас смелее в бой»  в паре с «Цыплёнком жареным» в течение более 15 минут доставило среднему-старшему поколению, кто ещё помнит эти песни, изысканное веселье.

Уже хватит, пора на коду – вдруг возникло фугато отдельных групп, по всем правилам. А на десерт: «Мы кузнецы, и дух наш молод» плюс «Наш паровоз, вперёд лети!»

Написана партитура сложно, насыщенно. И ведь не разошлись без дирижёра! Хватило активной подачи головой, смычком концертмейстеров групп во главе с первой скрипкой Мариной Катаржновой.

Класс оркестра зануды и скептики могли проверить после антракта. Бетховен. Увертюра «Эгмонт». Дежурное блюдо симфонически-познавательных абонементов. И уже «визитная карточка» нового Персимфанса.

Придраться не получилось, всё было на месте– мощь и чистота духовых, монолитные струнные, нюансы, финальное ускорение, ощущение свободного полёта бетховенской мелодии.

После позднего классика – предтечи романтизма Бетховена, возлюбленного Лениным за «нечеловеческую музыку», ещё одно открытие. Камерный состав оркестра, усиленный тяжёлой медью и ударными по сравнению с «Волшебной флейтой», сыграл оригинальную музыку Эдмунда Майзеля для Берлинской премьеры 1926 года «Броненосца Потёмкина» Эйзенштейна.

Нам представили 5-й и 6-й акты фильма с авторской разметкой партитуры. От картины подавления беспорядков жестокой царской армией и казаками в Одессе 1905 года, через бунт на корабле, заканчивая проходом без выстрелов «Потёмкина» сквозь адмиральскую эскадру.

Затёртые до хрестоматийности кадры падающей коляски с младенцем или поднятия крашеного в красный флага на мачте восставшего броненосца смотрелись как впервые.

Графически строгая, сильная своей лапидарностью музыка Майзеля, звучащая здесь и сейчас, с имитацией пушечных залпов, подтвердила: кинофильм «Броненосец Потёмкин» не случайно признан шедевром мирового масштаба. Какие крупные планы!

Какой монтаж и динамика, при полном отсутствии технических трюков в то время. И пусть сценарий Эйзенштейна от исторической правды событий 1905 года в Одессе дальше, чем драма Гёте «Эгмонт» от судьбы реального графа из 16 века, жившего накануне буржуазной революции в Нидерландах – «над вымыслом слезами обольюсь».

Да и как иначе, если на дворе 14 декабря – дата Восстания Декабристов. Неудавшийся выход на Сенатскую площадь дворян-заговорщиков и потенциальных цареубийц или «молодых штурманов будущей бури», как нам внушали в детстве?

Потешив неисправимых романтиков, программа вечера отрезвила парой ёрнических номеров на грани капустника. Юлий Мейтус, известный более всего своей послевоенной оперой «Молодая гвардия», и в молодости ловко писал «датские» сочинения.

«Удары коммунара» – развёрнутый монолог для певца и фортепиано в трагическом стиле. Но пафос опуса обернулся издёвкой, благодаря своеобразному вокалу Григория Кротенко.

Контрабасист-виртуоз, даровитый музыкальный журналист и радиоведущий обладает недурным теноро-баритоном, или баритоно-тенором. Отдельные ноты прозвучали почти по оперному! Но поскольку вокальной школы у Кротенко нет, падение «трупом» под рояль к финалу романса стоявшего подле «Ильича» – логичный итог.

Мелодекломация «На смерть Ильича» над лежащим «телом Ленина» у драматического актёра Андрея Цицернаки, стильно исполнявшего весь вечер и роль ретро-конферансье, под скорбные аккорды фортепиано Петра Айду завершила эпизод «музыканты шутят».

Симфоническая сюита Юлия Мейтуса «На Днепрострое» (соч.1932 год) – финал программы. Задействован был наибольший состав оркестра, дополнена ударная установка. Сыграли яростно, громко, с наслаждением от собственной дерзости. На завершающих тактах  все музыканты дули в трубы и махали смычками стоя, подчёркивая апофеоз «народной» стройки.

Зал неистовствовал, заряжённый молодой энергетикой, не отпускал. На бис прозвучал фортепианный концерт Мосолова. Пётр Айду ещё раз показал не только лидерский, но и пианистический класс.

Такая революционная панорама в концерте была немыслима не только во времена СССР, но и сразу после распада Союза, когда в одночасье всё великое и святое стало страшным и позорным. В 1992-м внезапно запевшему в центре Москвы «Интернационал» «потому что музыка нравится» французскому другу хотелось прикрыть рот, чтоб его не побили.

Средний возраст участников Персимфанса – 30+. Это поколение уже не носило пионерских галстуков, не штудировало «Историю КПСС» и не пело про «комиссаров в пыльных шлемах». Может быть, именно их взгляд на 1917-й более объективен?

100 лет достаточный срок, чтобы понять и принять факты во всей их многогранности. Когда ушли в мир иной последние живые свидетели и написаны все мемуары очевидцев появляется возможность отметить знаменательную дату торжественно-озорным концертом с элементами хулиганства «Нечеловеческая музыка».

Татьяна Елагина
Источник