SNOB ABOUT "RED WHEEL"
Отказаться от палочки. Как и почему оркестры играют без дирижера
Становится ли исполнение оркестровой музыки без дирижера тенденцией или это всего лишь частные эксперименты? Поводом для размышления стал недавний концерт «Персимфанса» в Консерватории
«Персимфанс» — оркестр без дирижера — недавно представил в Консерватории новую программу «Красное колесо», посвященную юбилею революции. Ансамбль был создан на рубеже 2008–2009 годов пианистом и композитором Петром Айду по образу и подобию легендарного «Первого симфонического ансамбля», существовавшего с 1922 по 1932 год. В коллектив, как и теперь, вошли лучшие музыканты Москвы, решившие создать оркестр в духе пролетарского братства, на основании коллегиальности и равноправия участников.
Во времена существования старого «Персимфанса» говорили, будто дирижерскую палочку оркестру заменял смычок первого скрипача Льва Цейтлина. Сегодня, после концертов нового «Персимфанса», спорят о том, как оркестр может репетировать и выступать без дирижера, действительно ли в коллективе демократия и от кого, собственно, исходит интерпретация. Частично на эти вопросы ответил участник концерта, гобоист Владимир Зисман, теоретик и практик оркестрового дела, автор книги «Путеводитель по оркестру и его задворкам»: «Здесь действуют те же законы, что и в камерном ансамбле, разница лишь в количестве участников: если в квартете участвует четыре человека, то здесь — девяносто... Всё прочее — это лишь решение коммуникативных и акустических вопросов. Для рассадки оркестра за основу были взяты наработки “Персимфанса”: группы инструментов, наиболее тесно взаимодействующие в партитуре, находятся в пределах видимости и слышимости друг друга. Контрабасы стоят так, чтобы их было видно всем, поскольку в оркестре они по сути исполняют роль ритм-секции. То, что происходит на репетициях, — свободное музицирование свободных людей».
О том, что выступления больших оркестров без дирижеров становятся тенденцией, говорить рано, но только за последний месяц на двух крупнейших московских сценах помимо выступления «Персимфанса» прошло два заметных концерта такого рода. На одном виолончелист Александр Рудин со своим камерным оркестром Musica Viva и скрипачом Энтони Марвудом исполнил Двойной концерт для скрипки и виолончели Брамса. Тот, кто услышал его впервые, вероятно, ничего необычного не заметил. Рудин успевал и играть, и дирижировать, концерт отлично отрепетировали, и Брамс мог бы порадоваться столь демократичному исполнению своего шедевра, где никто никем не командовал.
Буквально за день до того, как «Персимфанс» представил программу «Красное колесо», еще одно подобное мероприятие прошло в зале Чайковского: пианист Борис Березовский и Госоркестр сыграли фортепианные концерты Моцарта, Стравинского, Брамса. И если исполнение Моцарта без дирижера — обычная практика, о фортепианных концертах Стравинского и Брамса этого не скажешь. Кстати, в тот же день в Париже без дирижера исполнялся еще один концерт Брамса: играл Камерный оркестр Европы, солировал и дирижировал Андраш Шифф.
В те же дни мне довелось обсудить со скрипачом Вадимом Репиным случай трехлетней давности, когда Валерий Гергиев не приехал на давно объявленный концерт в Новосибирске, полетев вместо этого выступать в Нью-Йорке. Опыт исполнения концерта Шостаковича без дирижера оказался экстремальным, однако Репин вспоминал его с неожиданным энтузиазмом: «Когда нет дирижера и ты напрямую общаешься с оркестрантами, с солистами, с группами, что-то меняется, эмоциональный отклик становится на порядок выше. В случае непредвиденных обстоятельств только дирижер может собрать всех в единое целое. А тут эта задача перешла ко мне и к каждому в оркестре».
Таким образом, сегодня идея выступления большого оркестра без дирижера реализуется как минимум в трех ситуациях: при форс-мажоре, как в случае с отъездом Гергиева; в качестве эксперимента, как в случае Рудина и Березовского, и ради исторической реконструкции, как это делает «Персимфанс».
Музыканты «Персимфанса» воссоздали не только необычную круговую рассадку, но и принципы взаимодействия внутри коллектива, невозможные в большом оркестре с дирижером. Меж тем в мире современной музыки эти принципы давно и успешно реализуются без всякой исторической реконструкции. Любопытно, что связана эта тенденция как раз с именем дирижера — Лейфа Сегерстама.
«Противники “Персимфанса” говорят, что без дирижера они не могут взять ни одного аккорда вместе, все аккорды, как у пьяного гусара», — писал Прокофьев
Сегерстам — не только выдающийся дирижер, интерпретатор романтического и современного репертуара, но и плодовитый композитор. Он написал 309 симфоний, сочиняя их примерно по десятку в год. Некоторые из них исполняются, причем без дирижера. Почему он видит их исполнение именно так, Сегерстам объясняет примерно теми же словами, которыми формулируются принципы «Персимфанса»: «На самом деле это совсем не сложно — напротив, очень естественно и практично. Вместо того, чтобы кто-то делал знаки музыкантам, они сами сигналят друг другу: скажем, когда труба играет так, а арфа эдак, все видят, в каком месте партитуры они находятся, и никто лишний для этого не нужен. Фактически это гигантская камерная музыка. Разумеется, если первые скрипки должны сыграть синхронно, они будут следить за концертмейстером. Играть вместе, не будучи ведомыми, легко и когда вас двое, и когда вас много».
Ради воплощения концепции «симфонический оркестр как огромный камерный ансамбль», которую несколько десятков лет успешно реализует Сегерстам, и был воссоздан «Персимфанс». За восемь лет, минувших с возрождения коллектива, в его программах звучали и Моцарт, и Бетховен, и Вагнер, однако одним из талисманов «Персимфанса» был и остается Прокофьев. Его сочинения звучали в самых разных программах обновленного оркестра: от камерной «Трапеции» до «Оды на окончание войны» для огромного состава, где имеются два рояля и восемь арф. Почему Прокофьев — понятно: в репертуаре того, первого «Персимфанса», его музыка занимала одно из важнейших мест. А в 1927 году, приехав в Москву, Прокофьев неоднократно слышал «Персимфанс», играл с ним свои Второй и Третий фортепианные концерты и остался доволен.
«Противники “Персимфанса” говорят, что без дирижера они не могут взять ни одного аккорда вместе, все аккорды, как у пьяного гусара, арпеджиато, — писал Прокофьев в своем дневнике 1927 года. — Пускай. Зато каждый оркестровый музыкант честно играет все ноты, а потому все звучит и все выходит именно так, как хотел композитор. Не то что, когда играют отвратительные наемники, которые только делают вид, что дуют в свой инструмент, а на самом же деле пропускают половину нот, играя хорошо только то, что выделяется, и чего нельзя не сыграть. А как только дело касается аккомпанемента и средних голосов, которые можно услышать, но можно и не услышать, так сейчас же начинают мазать».
Последний концерт «Персимфанса» «Красное колесо» стал частью международного фестиваля LegeАrtis, солировала художественный руководитель фестиваля, скрипачка Ася Соршнева. Исполнение Первого скрипичного концерта Прокофьева, центрального номера программы «Красное колесо», стало как будто прямым ответом на приведенные выше слова композитора: как раз «аккомпанемент и средние голоса» были на высоте в первую очередь. Дело ли в принципиальной позиции солистки, давшей «высказаться» всем желающим? В том ли, что без дирижера было некому приглушить солистов, и каждый мог вести себя свободнее обычного?
Так или иначе, концерт заиграл новыми красками: например, чудеса, которые творят флейты и арфы в первой части, а фагот в третьей без дирижера, при традиционном исполнении уходят на задний план, и расслышать их куда труднее. А в одном из эпизодов второй части Соршнева, казалось, сознательно ушла в тень, позволив кларнетисту блеснуть виртуозной партией, как правило, также теряющейся в оркестре. Одного этого момента достаточно для ответа на вопрос, зачем нужен «Персимфанс».
Наиболее ярким в программе стал ее первый номер, сюита «На Днепрострое» Мейтуса. Эта сюита — яркий пример того, какими путями могла бы пойти отечественная музыка, если бы продолжала развиваться естественным образом, без идеологического прессинга. Трудно поверить, что сюита длится всего четверть часа: это невероятно концентрированная партитура, где слышно влияние и «Весны священной» Стравинского, и «Стального скока» Прокофьева, и «Завода» Мосолова. Здесь предвосхищены гениальная «Кантата к ХХ-летию Октября» того же Прокофьева, созданная пятью годами позже и еще долго ждавшая премьеры, «Время, вперед» Свиридова и многое другое.
Юлий Мейтус, автор столь передовой партитуры, вошел в историю как вполне «ортодоксальный» советский композитор, автор 17 опер, среди которых «Братья Ульяновы», «Заря над Двиной» и даже «Рихард Зорге». Однако в свое время он учился по классу фортепиано у самого Генриха Нейгауза и основал один из первых джаз-бандов Украины. Последняя его опера, «Антоний и Клеопатра», написана в 1993 году, а умер Мейтус ровно 20 лет назад, намного пережив своих великих современников.
Написанная в 1913 году, через четверть века после «Шехеразады» Римского-Корсакова, она местами столь явно ее напоминает, что впору растрогаться и посмеяться
Невероятно несовременной показалась симфоническая поэма «Гашиш» Сергея Ляпунова, ученика Сергея Танеева. Написанная в 1913 году, через четверть века после «Шехеразады» Римского-Корсакова, она местами столь явно ее напоминает, что впору растрогаться и посмеяться. Впрочем, здесь слышны и многие другие влияния, от Бетховена до Сибелиуса — «Персимфанс» дал услышать их со всей отчетливостью, под конец поразив такой симфонической мощью, что уже не казался сколь бы то ни было необычным оркестром. Петр Айду подарил публике сюрприз, предварив исполнение «Гашиша» ляпуновской же «Колыбельной» для фортепиано, где слышался уже импрессионизм.
Напоследок исполнили кантату «Спасение» Хармса. Как известно, Хармс музыки не писал, но чрезвычайно ее любил и хорошо знал. В обнаруженном не так давно сочинении «План кантаты “Спасение”» стихотворный текст разбит на четыре партии, с указанием ряда исполнительских подробностей. Кантата посвящена спасению двух утопающих девушек двумя отважным мужчинами — эту романтическую историю и продекламировал «Персимфанс» в полном составе.
Еще одну программу, приуроченную к 100-летию Октябрьской революции, «Персимфанс» представляет в декабре; наряду с упомянутыми сочинениями Мейтуса можно будет услышать рапсодию «Октябрь» Иосифа Шиллингера, без сюрпризов наверняка тоже не обойдется.