MEL.FM

Уроки музыки в моей образовательной школе состояли из рутинизированной пропаганды. На стенах кабинета висели портреты советских композиторов и ноты революционных песен. Предмет назывался «пение». Предполагалось, что ученики будут в классе распевать хором, что жить стало лучше, жить стало веселей. После 1991 года это «пение» стало неуместным.

Чем можно было бы его заменить? Научить класс названиям нот и тому, как они записываются на бумаге, теоретически возможно. Но бессмысленно. Ноты нужны, чтобы по ним играть. Названия — для сольфеджио. Постичь музыку можно, лишь играя на инструменте. Обязательно петь: этим обусловлено чисто физиологически развитие слуха и звуковой памяти. Занятия должны быть индивидуальными, регулярными (если не ежедневными) и осмысленными. Песни хором под фортепиано раз в неделю — пустая трата времени. Это баловство.

«Мировая музыкальная культура» — само название внушает скуку. Громоздкий канцеляризм верно отражает суть предмета: бесполезное времяпрепровождение

За 45 минут невозможно даже послушать целиком записи основных шедевров европейской классики. Месса си минор Баха звучит три с половиной часа. «Парсифаль» Вагнера — четыре с половиной. Шестая симфония Чайковского — 50 минут. Перечисление имён композиторов, дат их рождения и смерти, названий шедевров могут внушить лишь одно: простому, нормальному человеку музыкальное искусство недоступно.

Дать простейшие приёмы, инструменты, необходимые слушателю. Обратить внимание на сам феномен звука. Вместо мессы Баха можно разобрать вместе со всеми, как сделана любимая песня популярного исполнителя. Выяснить, почему она нравится. Разделить её на элементы и попытаться самим сделать хит. Начальные навыки аналитического слушания гораздо важнее памяти о годе смерти Баха.

Вместо записей было бы гораздо полезнее слушать настоящих, живых музыкантов. Здесь было бы очень плодотворным сотрудничество с музыкальными школами. Когда человек умеет играть или петь, пусть и не виртуозно, это не может не произвести впечатления.

Для того чтобы понимать и ценить музыку, вне зависимости от жанра и места в картотеке, надо её внимательно слушать. Надо тратить на неё время и силы. Найти этому достаточное место в современной системе образования практически невозможно. Нагрузка необязательными воспитательными и политическими предметами возросла до абсурда. Надо защищать математику, физику, химию и русский. А музыка и физкультура пусть будут для тех, кто готов сам позаботиться о душе и теле.

В сознательном возрасте невозможно выбрать профессию серьёзного музыканта. Увы — как правило, поезд уже ушёл. Воспитание музыканта — это решение и работа родителей. Нужно заставлять заниматься, покупать и чинить инструменты, настраивать фортепиано, искать хорошего педагога, возить на конкурсы и мастер-классы, устраивать концерты, слушать хорошие записи, посещать концерты и оперу. Мало-мальски осознанное отношение к профессии, удовольствие от работы и её результатов появляются после пубертата. Музыка и сексуальность — связанные вещи. Но начинают занятия музыкой в 4–5 лет.

Старт серьёзной карьеры для солиста-инструменталиста наступает в 14–16 лет, но при этом работа, например, в симфоническом оркестре сегодня становится всё менее престижной. Труд оркестранта оплачивается скудно. Затраты времени и сил не соответствуют уровню жизни, доступному в профессии. 

«Современная музыка» — это понятие узурпировано апологетами нарочито сложной неблагозвучной музыки, ориентированной на немецкую послевоенную школу сочинения. Но музыка была, есть и будет проявлением человеческой психики. Будут ли играть на скрипке или нет, выкинут ли фортепиано на помойку, перестанут ли сочинять и записывать музыку на бумаге с помощью специальных знаков — она всё равно будет звучать всегда.

Музыка всегда будет современной. Будет сложной. Будет примитивной. Будет выразительной. Будет скучной. Будет длиться несколько дней. Или мгновение. Но потребность в ней не исчезнет.